Эндрю Круми - Принцип Д`Аламбера
— Я хочу видеть господина Д'Аламбера.
— Боюсь, мсье, что это невозможно. Если хотите, оставьте записку…
Незнакомец уже вошел в дом, на ходу расстегивая сюртук. В одной руке он нес трость, а в другой сумку, похожую на ту, в какой адвокаты носят документы.
— Мсье, он спит…
— Я подожду, пока он проснется.
— Я уверена, что он не примет вас. — Человек уселся на стул в прихожей. — Если вы непременно хотите его дождаться, то пройдите сюда. Здесь вам будет удобнее, мсье. — Жюстина провела незнакомца в гостиную.
— Когда в последний раз пользовались этой комнатой? — спросил посетитель, оглядевшись.
Жюстину удивил вопрос.
— Точно не знаю, мсье.
— Скатерти на этих карточных столах не меняли несколько лет.
— Я каждый день убираю здесь, мсье.
— Я хочу сказать, что к складкам на скатертях давно никто не прикасался. Ваш хозяин не слишком жалует посетителей. — Незнакомец осторожно сел в кресло, словно опасаясь, что оно не выдержит его веса и развалится на куски. — Ты не знаешь, почему он стал таким отшельником?
Теперь Жюстина знала, что это произошло из-за Жюли, которая разбила сердце хозяина.
— Не могу сказать, мсье.
Незнакомец потянулся в кресле.
— Твой хозяин вообразил себя самым блистательным человеком своего поколения, хотя вся его работа ни к чему не привела. Его вычисления оказались ошибочными. Думаю, он понимает, что это так, но никогда в этом не признается.
Жюстина чувствовала себя неловко в присутствии незнакомца. Огонь, пылавший в глазах незнакомца, мог равно принадлежать гению и безумцу. Анри был в отъезде, а хозяин, который в любом случае не смог бы защитить ни себя, ни служанку, спал.
— Я действительно уверена, что господин Д'Аламбер не примет вас сегодня. Если вы оставите ему записку с вашим именем, он непременно примет вас завтра.
— Ты умеешь читать? — спросил незнакомец, разглядывая сверкавшую в солнечных лучах позолоту стен.
— Да, умею, мсье.
— Что же ты читаешь?
Жюстина встала в тупик. Она подумала о библиотеке с ее необъятным запасом знаний, который она с радостью, если бы смогла, украла бы весь до последней крошки.
— Ты когда-нибудь видела «Энциклопедию»? — спросил он.
— Нет, мсье.
Все собрание ее томов Жюстина сама перетащила в кабинет Д'Аламбера.
— Это хорошо. Мне было бы неприятно думать, что она смутила твой невинный ум.
Жюстина незаметно попятилась к выходу из гостиной.
— Итак, юная дама, может быть, вы все же скажете мне, что именно вы читаете? Может быть, романы?
Она растерялась.
— Я читала… «Эмиль»…
— Руссо. Энциклопедист.
— И… и «Кандид».
— Еще хуже.
— И… «Люсиль»… «Тристрама Шэнди»… — Ба!
— «Сказки Ррейннштадта»…
Он взорвался.
— Ррейннштадт! Кусок энциклопедической чуши от начала до конца, написанный с целью опорочить и поднять на смех мой труд. Авторы этой глупости — злобные мистификаторы, сопливые компиляторы; все, что они сумели создать, — это имитация псевдофилософского стиля Дидро, вдохновленного классификационной системой Д'Аламбера. Как они разделили музей своего мифического города-энциклопедии? Память, Разум и Воображение! Ба!
Жюстина попыталась оправдаться:
— Прошу вас, мсье, я всего лишь необразованная служанка, и книги, которые я читала, я брала в библиотеке хозяина.
— Да, по необходимости ваш вкус формировался по шаблону его дурного суждения. Разве вы не понимаете, что он и его дружки испортили интеллектуальное благополучие целого континента? Этот человек — шарлатан, мошенник! Я уверен, что он и сам это знает. Он думает, что вселенную можно объяснить, исходя из единого принципа, единого Великого Факта, из которого, следуя законам логики, можно вывести все остальное с помощью математических уравнений. Все это он сказал в своем абсурдном предварительном рассуждении к «Энциклопедии». Его так называемый принцип — не более чем обычная тавтология, бессмысленное определение. Его физика пуста, он знает и это. Он спрятался от мира, чтобы скрыть свой стыд.
Жюстина так не думала. Теперь она знала, что причиной того, во что превратилась жизнь Д'Аламбера, была Жюли де Л'Эпинас. Ее любовь была принципом, на который он поставил все, но она предала его веру. Ее измена потрясла самые основы его существования, а все, что осталось, оказалось пустым и бессмысленным.
— Мсье, я все же настаиваю на том, что хозяин не примет вас сегодня.
Посетитель открыл сумку, лежавшую у него на коленях.
— Я принес ему кое-что для прочтения. Многие годы я слал ему письма, доклады, тезисы и целые книги, но он предпочел игнорировать меня. Мой труд по теории вероятности ничего не значит для Д'Аламбера. Давным-давно я показал ему, что непреложные истины, на которых основывается его наука, — суть иллюзии. Вселенная управляется законом случайности; законом, который он не понимает, но который я выявил, потратив на это непомерный труд. Рукопись, которую я сегодня принес, — это еще один в последовательности текстов, кои показывают, что за пределами его философии существуют и другие миры, до которых не дотянулись зловонные щупальца проклятой «Энциклопедии». Я нашел эту рукопись в монастыре Сен-Жозеф, в том самом месте, где Д'Аламбер убил массу времени в салоне мадам дю Деффан. Монастырь — достойное восхищения учреждение, он позволяет прилично устроить жизнь вдов, одиноких женщин и их гостей. Много лет назад в уютных покоях мадам де Вассе провел три года своего изгнания Чарльз Эдвард Стюарт — юный претендент на английский престол. Он был окружен любопытной свитой, остатки которой все еще собираются иногда в монастыре, чтобы предаться приятным воспоминаниям, хотя их патрон уже давно отбыл на родину. Сын одного из тех, кто вместе с Чарльзом бежал из Шотландии, передал мне рукопись, которую я сейчас держу в руках. Ее составил человек по имени Магнус Фергюсон, и я нахожу ее поистине просветительской. Д'Аламберу она, конечно, очень не понравится.
Теперь у Жюстины не осталось сомнений в том, что посетитель сумасшедший и, видимо, очень опасный, но она не знала, как убедить его уйти.
— Вам придется долго ждать, — сказала она. — Простите.
Она вернулась в кабинет, чтобы посмотреть, не проснулся ли Д'Аламбер, но он продолжал ничком лежать на столе. Жюстина решила, что безопаснее будет остаться здесь до возвращения Анри. Хотя Д'Аламбер слишком слаб, чтобы помочь, возможно, само его присутствие отпугнет посетителя, если тот вздумает досаждать ей.
Она практически дочитала рукопись Д'Аламбера, осталась только одна страница, на которой покоилась его голова. Тогда Жюстина решила почитать сложенные на столе письма. Достаточно было одного быстрого взгляда, чтобы понять, что они побывали во многих руках, а аккуратные наклейки на открытых ящиках стола указывали на то, что у Д'Аламбера были не только адресованные ему или написанные им письма (он всегда сохранял черновики отправленных им писем), но и письма Жюли, написанные или полученные ею от разных корреспондентов, а также письма, написанные другими людьми. Действительно — хотя Жюстина и не знала этого, — Д'Аламбер (в первый год своего переезда сюда) усердно составлял материал, который позволил ему узнать правду о событиях, происшедших в период между его появлением на улице Бельшасс в 1766 году и преждевременной смертью Жюли (в возрасте сорока четырех лет) десять лет спустя. Ему вернули все письма — в виде дара и в знак объяснения и извинения. Стопка корреспонденции на столе Д'Аламбера была уложена в идеальном порядке им самим. Возможно, он сделал это, чтобы продолжить мемуары. Именно эти письма и принялась читать Жюстина, нервничая в ожидании мужа.
VII
Луи Вассар — Клоду Мартиньи.
24 апреля 1770 года
Возможно, вам будет небезынтересно узнать, что недавно я был в гостях у Д'Аламбера. В последнее время он тратит мало сил на полезные исследования, посвятив себя вместо этого женщине по имени Жюли де Л'Эпинас. Некоторые поговаривают, что она его любовница. Другие же утверждают, что их отношения в точности напоминают таковые капризной дамы и комнатной собачки, бессердечно подчеркивая, что господин Д'Аламбер физически не способен к естественным отношениям с противоположным полом. Последние четыре года Д'Аламбер занимает квартиру этажом выше апартаментов мадемуазель де Л'Эпинас, но большую часть времени проводит в комнатах своего сердечного друга, выполняя работу секретаря. Переписка упомянутой дамы весьма обширна, поэтому добровольные обязанности отнимают у Д'Аламбера массу времени, и каждый, кто хочет его видеть, поневоле должен засвидетельствовать свое почтение женщине, направляющей все его существование. Когда я пришел к нему, он, как обычно, был с ней и, очевидно, пытался растолковать ей смысл ньютоновских законов движения.
Вот как это выглядело в исполнении Д'Аламбера: «Представьте себе облако частиц — изолированных точек, бесцельно блуждающих в пространстве и не ведающих о существовании друг друга».
